«За 28 лет в Русском драмтеатре я, кажется, переиграл все зверье, какое только есть в природе» — Сергей Иовлев
Друзья, делимся с вами интервью с заслуженным артистом ЧР, актером — Сергеем Иовлевым
Актера Русского драмтеатра узнают дети и любят взрослые.
Черемис Гайнан и солдат Хлебников — два контрастных образа одной повести. В «Поединке» Александра Куприна, относительно небольшом по размеру произведении, вообще насчитывается свыше сорока персонажей. В постановке режиссера из Санкт-Петербурга Игоря Лебедева, пополнившей репертуар Русского драматического театра в 2020 году, дело осложняется тем, что все участники мужского ансамбля играют сразу по нескольку ролей. Но ведь спектакль — не кино. Нельзя просто взять и остановить процесс со словами: «Подождите, мне надо перестроиться». По мнению заслуженного артиста Чувашии Сергея Иовлева, в этом и заключается подлинное мастерство перевоплощения.
— На все про все у меня минута, — рассказывает Сергей. — Гайнан — по национальности мариец (раньше их называли черемисами), а это народ веселый, жизнерадостный, но вместе с тем и набожный, скромный, работящий. К тому же денщик — прислуживает офицеру. Такому неведомо кипение страстей, его дни в воинской части текут спокойно и размеренно. Иногда он пытается шутить и вести себя раскованно, но даже не замечает, что выглядит со стороны смешно и нелепо. А вот Хлебников — совсем наоборот: вечная жертва, козел отпущения, дно пищевой цепи. Этакий гадкий утенок, чей жалкий удел — терпеть издевательства всего птичьего двора. Не вышел ни характером, ни наружностью, ни харизмой, никогда не вдыхал аромат женских духов, не ощущал тепло дружеского рукопожатия, не слышал в свой адрес ласковых слов. Зато не понаслышке знает силу чужого кулака и то, какие твердые носы у солдатских сапог, особенно если впиваются в ребра. Не разглядели в нем человека, не дали расправить крылья, а ведь он мог взлететь выше всех, душа-то у него светлая, чистая, неиспорченная… Представляете, насколько разное эмоциональное состояние у этих героев? В мозгу словно щелкает тумблер — переключение требуется молниеносное, в один клик, туда-обратно. Забегаешь за кулисы, по-быстрому скидываешь верхнюю часть костюма, вдох-выдох. И вот уже на сцене абсолютно другой человек, который и смотрит, и двигается, и говорит иначе. А потом-то обратно! И так в течение трех часов.
— Получается, что «поединок» в данном случае — не только противостояние героев спектакля, но и некая внутренняя дуэль, борьба актера с самим собой, тернистый путь преодоления…
— Знаете, если учесть, что в школе я мечтал стать клоуном и читал на публику сатирические монологи Аркадия Райкина, Михаила Жванецкого и Евгения Петросяна, а мой излюбленный жанр — комедия, то да, — рассмеялся актер. — Сейчас репетируем с нашим режиссером Владимиром Красотиным «Смешные деньги» Рэя Куни, но больше всего по нраву русская классика. По-моему, это настоящий клад. Вспомните, сколько выразительных портретов, например, у Александра Островского. В его пьесах найдется место для любого актерского типажа. Михаленко («Счастливый день»), Телятев («Бешеные деньги»), Лыняев («Волки и овцы»), Мамаев («На всякого мудреца довольно простоты»): за каждым из этих имен стоит личность — оригинальная, интересная, масштаб которой невозможно измерить объемом текста. Особое отношение у меня к спектаклю «Две шутки Чехова», где мы с Людмилой Казимир разыгрываем пьесу «Предложение». Так получилось, что когда-то в ролях Ивана Васильевича Ломова и Натальи Степановны Чубуковой, чей спор о Воловьих Лужках превращает сватовство в скандал и банальную дележку территории, блистали мои родители — народная артистка Чувашии Елена Иовлева и заслуженный артист Чувашии Валерий Иовлев. Правда, постановка шла в ТЮЗе и на чувашском языке, но их домашние репетиции навсегда врезались в память. Впоследствии я многое оттуда почерпнул в плане интонации, жестикуляции, мимики, смысловых акцентов.
— А что для вас самое сложное в актерской профессии?
— Наверное, работа с детской аудиторией. Медведи, поросята, мышата, Змеи Горынычи… За 28 лет в Русском драмтеатре я, кажется, переиграл все зверье, какое только есть в природе, а это более 700 сказок, — улыбнулся Сергей Иовлев. — Можно сколько угодно проходить ту или иную сцену, выучить назубок текст и рисунок роли, но всякий раз, вступая в диалог с юными зрителями, ты как бы открываешь своего героя заново. Потому что для пятилеток нельзя играть так, как, скажем, для десятилеток. Ребята хотят видеть в тебе ровесника, только тогда появляется шанс заслужить их доверие. Впрочем, спектакль в принципе субстанция изменяющаяся, от сезона к сезону обрастающая оттенками и нюансами. Вбросил партнер «свежую» реплику или как-то иначе себя повел, и вот уже у мизансцены новая окраска, настроение, посыл. Взять, к примеру, комедию Карло Гольдони «Венецианские близнецы». Изначально роль доктора Баландзони исполнял Борис Кукин — актер, который гораздо старше меня. То есть, введясь в постановку, я автоматически добавил в повествование что-то свое, начиная с темпоритма произнесения текста и заканчивая скоростью реагирования, манерой шага, пластическим решением.
— Сколько же энергии и сил нужно на то, чтобы раз за разом переосмысливать образы и не повторяться. Вот уж действительно служба…
— Да, зритель не должен знать ни о твоих неприятностях, ни о больной голове, ни о том, что накануне был трудный спектакль, после которого ты даже не успел толком восстановиться, — кивнул Сергей Иовлев. — Недаром так издавна повелось, что именно артисты всегда поднимали народный дух — и в разгар войн, и в какие-то напряженные периоды истории… Но оно того стоит! Порой идешь по улице, навстречу женщина с ребенком, который смотрит на тебя как на голливудскую звезду и кричит: «Мам, это же зайчик!» Сердце замирает. Кроме того, учитывая мою комплекцию и фактуру, режиссеры часто давали мне роли мальчиков. В 21 год я сыграл двенадцатилетнего Валерку в отрывке из пьесы Геннадия Мамлина «Эй ты, здравствуй!». Потом до 44 лет колесил по школам, детсадам и лагерям в образе Ромки в спектакле «Одни в городе, или Веселые уроки ОБЖ». А ранее в течение девяти лет мы с отцом вели на ГТРК «Чувашия» популярную детскую передачу «?ыв?р, аптраман тавраш!». Точнее, ведущим был дед Мумук — кукла, говорившая голосом папы. В то время как я сидел под столом и ею управлял. Очень пригодились навыки, полученные в Санкт-Петербургской академии театрального искусства (ЛГИТМиКе) в мастерской профессора Николая Петровича Наумова, где помимо сценической речи, пения, танцев, фехтования и других дисциплин, которые проходят будущие актеры театра драмы, мы изучали изготовление и строение кукол, технику и приемы кукловодства.
— А как удалось попасть в такой престижный вуз?
— До нас в Ленинград уже два десятка лет никого не отправляли. И вдруг я прочел в газете объявление о целевом наборе актеров для Чувашского театра кукол. Правда, поработать там так и не удалось — по возвращении из Северной столицы на базе нашего курса решено было создать Экспериментальный театр. Нет, не в том виде, в каком он существует сейчас. В его репертуаре, построенном по принципу универсальности, должны были быть представлены все театральные жанры, от драматических и кукольных спектаклей до водевилей и оперетт. А потому помимо нас в новоиспеченную труппу вошли выпускники Чебоксарского музыкального училища имени Ф. П. Павлова. Первый концерт, показанный в Новочебоксарске на сцене Дворца культуры, даже посетил Президент республики Николай Федоров. Но дело как-то не пошло. На мой взгляд, главная причина — отсутствие собственного здания, ведь театр — это все-таки дом. Около года мы ютились в бывшем детском саду, где на первом этаже была управляющая компания. А впоследствии Людмила Казимир, Денис Латышев и я ушли в Русский драмтеатр, Ольга Почалкина и Татьяна Зайцева-Ильина — в ТЮЗ, Надежда Кузьмина — в Чувашский академический драматический театр имени К. В. Иванова, Юрий Филиппов — в Чувашский театр кукол. Однако испытания нас только закаляли и подстегивали. Мы и учились-то в 1990-е — время, когда не было ничего кроме энтузиазма. Помнится, родители высылали по почте деньги, а я не мог их получить, так как на ленинградском почтамте не хватало наличных для выдачи. С транспортом тоже неполадки, отправить из Чебоксар мешок картошки — целая проблема. Подрабатывал и дворником, и сторожем, а занятия шли с утра и до позднего вечера. И даже если заканчивались немного раньше, уходить никто не спешил — продолжали самостоятельно репетировать, постоянно что-то придумывали, возвращаясь в общежитие лишь к одиннадцати ночи. А перед сном еще и в волейбол умудрялись поиграть, благо на одном из этажей располагался спортивный зал. Глаза горели, было желание везде успеть, все узнать, объять целый мир. Оно и сейчас есть!
КСТАТИ
Хотя Сергей Иовлев искусно владеет кукловодством, ближе всего ему живая материя — ощущение себя на сцене, разговор со зрителем от первого лица. Яркими работами стали образы в произведениях Уильяма Шекспира «Сон в летнюю ночь» и «Бесплодные усилия любви», Федора Достоевского «Преступление и наказание» и «Братья Карамазовы», Бориса Вахтина «Одна абсолютно счастливая деревня» («Синяя-синяя речка») и других.
Пять фактов о Сергее Иовлеве:
1. Впервые актер вышел на подмостки в шесть лет в тюзовском спектакле «На Буинском тракте» (ТЮЗ тогда находился в здании Русского драматического театра). Партнером Сережи был народный артист Чувашии Валериан Пайгусов, игравший слепца Тимофея, мальчик же исполнял роль его поводыря. «Эпизод длился около минуты, — рассказывает Сергей. — Мы доходили до середины сцены, ели ломоть хлеба и не спеша удалялись». Затем, в 12 лет, ему доверили роль с тремя страницами текста, да еще и на чувашском языке. В повести «Сумка Гайдара» он играл сына партизанского полка, которому судьба подарила встречу с писателем и фронтовиком Аркадием Гайдаром в воплощении заслуженного артиста Чувашии Валерия Молодцыгина. Сохранился даже журнал с фотографией, на которой шестиклассник Сережа запечатлен в пилотке и фуфайке.
2. У Иовлева две дочери — Лея и Маша. Старшая названа в честь принцессы Леи Органы-Соло из кинофильма «Звездные войны».
3. С супругой Анастасией, которая работает учителем начальных классов в чебоксарской школе № 56, Сергей встретился на сцене: студентка Чувашского педагогического университета имени И. Я. Яковлева занималась в театральном кружке у Ашота Восканяна, на тот момент главного режиссера Русского драмтеатра, и выходила на подмостки в составе массовки.
4. С шести лет актер болеет за ЦСКА. Любовь к футболу ему привил дядя — выпускник Суворовского военного училища. Правда, из-за напряженного рабочего графика на матче удалось побывать всего однажды — знаменитая команда тогда приехала в Казань и сыграла с клубом «Рубин».
5. В свободное время Сергей Иовлев ездит на рыбалку и мастерит изделия из кожи. Причем каждую вещь, будь то чехол для телефона, обложка для паспорта, сумка, кошелек или ежедневник, украшает своей фирменной эмблемой в виде пары театральных масок. «Идея родилась во время пандемии, — говорит он. — Спектаклей не было, захотелось что-то сделать своими руками, и вот я заказал кожу, инструменты, нитки, фурнитуру. Сегодня практически половина мужчин Русского драмтеатра носит мои ремни».
