АЛЕКСАНДР СМЫШЛЯЕВ: я мучил режиссера: «Что мне делать, как это оправдать?!»
Ссылка на интервью
здесьЧеловек-улыбка, человек-теплота, «человек рассеянный» и счастливый, потому что в неделю по нескольку раз выходит на сцену родного театра… Да, пожалуй, именно так можно описать актера Русского драматического театра Чебоксар Александра Смышляева, актера которого любят все: и коллеги, и зрители и камера нашего фотографа. Встретил он нас в скромной гримерной, встретил улыбкой, хорошим настроением и готовностью отдать нам почти полтора часа пост репетиционного времени. В театре он служит 11 лет. Почти сразу после поступления он не просто успел сыграть в самых сложных спектаклях репертуара, но и между делом стать лауреатом Государственной молодежной премии Чувашии за главную роль в спектакле «Человек рассеянный», дважды получить награду на республиканском театральном фестивале «Узорчатый занавес» за лучшую мужскую роль.
- Саша, в театре 8 июня намечается премьера спектакля «Венецианские близнецы», где у вас очень необычные… роли.
А.С.: Не то слово! Роли очень интересные. Я должен буду играть двух совершенно разных людей, но родных по крови. Это два брата. Тонино более храбрый, такой рыцарь, будто всегда в доспехах. А другой Дзанетто - трус, простой такой! Сложность в чем: только я ушел за кулисы, как должен буду тут же выбежать с другой стороны другим человеком. Мне приходится моментально, в одну секунду и внутренне и физически перестраиваться на другого человека. Ухожу в одну кулису одним человеком, выбегаю из другой уже иным.
- Но ведь опыт уже есть…
А.С.: Чтобы играть несколько ролей одновременно? Да, в спектакле «Не играйте с архангелами» («Блондинка») режиссера Сергея Юнганса. Там очень много ролей. Здесь трудность еще в чем - я почти все время на сцене, хотя и тут тоже был уже подобный опыт в спектакле «Преступление и наказание», где я играю Раскольникова. А в спектакле «Человек рассеянный» так вообще ни разу со сцены не ухожу, разве что в антракте. Но это, конечно, безумно интересно сыграть сразу два характера, причем одновременно.
- Но кто-то из близнецов, наверное, все-таки ближе?
А.С.: (задумался) Я пока, наверное, не влез полностью в шкуру этих героев, поэтому пока не могу сказать. У меня бывает иногда такое наслоение ролей, например, Хлестаков из «Ревизора» присутствует немного в моем новом Дзанетто из «Венецианских близнецов», вот этими своими хлестаковскими искренностью и простотой, но я должен обязательно сделать так, чтобы не быть похожим, не повторяться. Надо создать совершенно другого человека – это для меня самая главная задача, как для художника. Когда работаешь над сложной ролью – это всегда некое преодоление, поиск, потому что не знаешь сразу, как ее сделать. А иногда бывает, хоп (!), и быстро нашел зерно человека. А бывает, мучительно долго ищешь, иногда годами, как у меня было в «Преступлении и наказании». Работа над ролью Раскольникова была очень непростой. Надо героя полностью прожить внутри, а ты же не он. Я лишь сейчас, а уже пять лет играем, начинаю понимать, что Достоевский имел ввиду. Я тогда пытался понять, зачем он все это устроил. А чтобы понять пришлось очень много спектаклей сыграть.
- Нет сожаления, что «Преступление и наказание» играется реже, чем те же комедии?
А.С.: Да нет, в принципе. Бывает иногда долго спектакль не идет и раз, заказ появился, например, для детей, хотя, все-таки хотелось бы на взрослых побольше. (улыбается) Ну, тут тоже понятно, школьная программа. Бывает, конечно, скучаешь по роли, по Хлестакову я вот часто скучаю. Сыграть Хлестакова – было моей мечтой. Я еще в институте с нашим мастером Валерием Николаевичем Яковлевым, делал эту роль, потом уже в театре с Аштом Восканяном, когда он здесь работал. Хлестаков мне уже родным стал. Бывало, домой прихожу, разговариваю со своей супругой в его манере. Она говорит: «Ты еще там что ли?» (смеется) Получается этот герой со мной почти 13 лет. Изменился ли он? не думаю, скорее обогатился.
- Значит вам все-таки ближе такие неунывающие герои?
А.С.: Я не могу сказать, какие ближе. Я, наверное, все-таки человек настроения. Взять хотя бы «Безымянную звезду»… Да, иногда, мне нравится и погрустить. Хотя, если честно сказать, меня больше все же в комедию тянет. Но и серьезные роли нужны обязательно, любой актер должен расти.
- А актер Смышляев за 11 лет в театре сильно изменился?
А.С.: Ой, (смеется) в институт я пришел таким ягненочком-котеночком. Прихожу через пять лет в театр и, бах! До меня дошло, настолько все серьезно! Ведь то, что ты скажешь человеку, какую мысль в нем зародишь, с ней он и пойдет домой. Я понял, насколько это важно и непросто. Миссия театра, какая она вообще? Чтобы человек лучше становился. Вот это и есть моя сверхзадача, как артиста, как человека. Может быть, несколько лет назад я это только и понял. Настолько все это глубинно. Многие думают, что вышел на сцену, сказал пару слов, поплясал и ушел. Нет. Не все так просто. Ты на сцене все всегда начинаешь заново. Даже ходить заново учишься! Вот ты как в жизни ходишь? Машинально идешь, говоришь. А на сцену вышел, у тебя все это вылетает. Ты потихоньку начинаешь учиться, как говорить на сцене, как думать на сцене, ходить, подавать текст, как сделать так, чтобы тебя услышали, не в плане громкости, а вообще.
- Кроме Раскольникова была еще роль в спектакле «Человек рассеянный», спектакле, который сегодня в репертуаре не значится. И снова возвращаемся к теме того, что на серьезные спектакли не хотят ходить…
А.С.: Да, это, к сожалению, так. «Человек рассеянный» - один из самых любимых моих спектаклей. Роль была очень глубокой. Я о своем герое рассказываю, у меня даже голос дрожит. Там главная тема - репрессии, сколько людей сгубили в период революции. Ущемление человека, лишение жизни… Если спектакль ближе к 9 мая играли, то люди приходили подготовленные к этой теме, те, кто постарше понимал, а молодежь почти ничего не знала об этой странице в истории. И так постепенно он ушел из репертуара. А ведь мы свозили спектакль на фестиваль, и он лучшим оказался. Потом играли его на фестивале лучших спектаклей России во Владимире. В Питере или Москве, мне кажется, на ура бы он прошел. А здесь людям ближе, мне кажется, спектакли «№ 13» или «Боинг-Боинг», чтобы посмеяться, отдохнуть. И их тоже можно понять, учитывая, что у нас в России происходит, человека все угнетает, пугает, и люди идут в театр посмеяться и забыться. Хотя разные зрители бывают. Разные.
- После таких ролей, есть ли роль, которую еще хочется сыграть?
А.С.: Может быть Мышкина в «Идиоте» Достоевского. Но до него, как до Гамлета, надо дорасти. Я даже не знаю, что может быть сложнее этих ролей. Хотя мне даже кажется, что Мышкин посложнее, поглубже будет, чем принц Датский.
- А зритель наш придет?
- У нас очень разный зритель. Есть зритель предпочитающий смотреть спектакли Юнганса, есть зритель, любящий постановки Красотина. Нет такого, что смотрят только классику в классической постановке и все. Кто-то любит яркие спектакли, из последних -«Варшавская мелодия».
- Стиль работы с разными режиссерами, он ведь разный…
А.С.: Конечно. Когда пришел Юнганс. Было интересно поработать с другим миропониманием. Мы работали над каждым нюансом, над каждым словом. В его спектакле «Орфей и Эвридика» у меня роль Анри, сложная и интересная.
- Я, когда смотрела этот спектакль, измучилась вопросом, каково это актеру 20 минут сидеть спиной к зрителю почти без движения. Итак, какие это ощущения?
А.С.: (смеется) Я так долго привыкал к этому! Режиссера мучил: «Что мне делать? Как мне это оправдать?». Но, если уж режиссер так решил, значит так надо. Потом потихонечку привык, сижу, отдыхаю, обычно блокнот беру и рисую.
- В одной беседе актер вашего театра Андрей Аверин признался, что любит подсматривать за вашей работой в спектакле «Безымянная звезда», где вы оба играете. А вы подсматриваете за коллегами?
А.С.: (улыбается) Андрей талантливый актер. Кстати, его тезка Андрей Миронов как то сказал о своем отношении к критике, это, мол, тоже самое, как если бы ты шел мимо стройки, а там кирпич кладут. И ты им такой: «Левее, мужики!» - и дальше пошел. (смеется) К критике я нормально отношусь, но сам кого-то поправлять не буду. Если я вижу, какие-то фишечки у коллег, конечно, учусь, но все равно сделаю по-своему, повторять не стану. Каждая роль как ребеночек, которого нужно вырастить. А бывает капризный ребенок. Не дается. Хоть зубами его, а не дается!
- Роли в «Венецианских близнецах» даются?
А.С.: Пока даже не знаю, даются или нет.. Репетируем уже почти два месяца. Готовым спектакль будет, когда все актеры обживут свой образ, когда взаимодействие будет каждой петельки и крючочка, как наш мастер Валерий Николаевич говорил. Взаимодействие и импровизация - самое главное для меня, когда ты чем-то цепляешь зрителя. 8 июня увидим. (улыбается)
- Вот вы с детства мечтали стать актером, а дочь идет по вашим стопам?
А.С.: Боюсь, что да, но я не хочу почему-то. Препятствовать если вдруг, конечно, не буду. Я искренне считаю, что человек должен заниматься только своим делом, от чего получает удовольствие. Я вот счастлив, что занимаюсь тем, что более или менее умею делать. Это же так прекрасно. Если меня посадить в офис, все, я погиб. Мне нравится, когда человек смеется. Хотя самым важным для меня всегда остается семья. Раньше я в театре почти жил, мы репетировали до глубокой ночи, но со временем понял, что ничего нет важнее семьи.
Наталия Чемашкина
Фото Регина Аврамова
